30 мая президент премьер-министр Российской Федерации Владимир Путин встретился с отечественными деятелями культуры по случаю благотворительного литературно-музыкального вечера «Маленький принц». На встрече присутствовал и знаменитый музыкант, лидер группы ДДТ Юрий Шевчук, который не преминул задать премьеру вопрос о том, будут ли разгоняться марши несогласных, запланированные на 31 мая.
Дабы не быть голословными, приводим стенограмму их (и подключившегося позже Олега Басилашвили) разговора:
Шевчук: Просто, мне был позавчера звонок, и меня Ваш помошник, наверное, какой-то (я не помню его имени) попросил не задавать Вам острых вопросов — политических и так далее…
Путин: А как Вас зовут, извините?
Шевчук: Юра Шевчук, музыкант.
Путин: Юра, это провокация.
Шевчук: Провокация, ну и ладно.
Путин: Мой помощник не мог Вам позвонить по этому поводу.
Шевчук: Ну не Ваш помощник, какой-то чудак, да.
Реплика: Уже не скучно!
Шевчук: У меня есть вопросы. Честно говоря, давно накопились и, пользуясь случаем, хочу сказать большое спасибо всем, кто здесь собрался, потому что вы видите перед собой, может быть, зачатки настоящего гражданского общества, о котором и вы говорите и нам оно снится.
Что я хочу сказать. У меня несколько вопросов. Первое — свобода. Слово такое. Свобода прессы, свобода информации, потому что то, что сейчас творится в стране, — это сословная страна, тысячелетняя. Есть князья и бояре с мигалками, есть тягловый народ. Пропасть огромная. Вы все это знаете.
С другой стороны, единственный выход — чтобы все были равны перед законом: и бояре, и тягловый народ. Чтобы шахтеры не шли в забой, как штрафные батальоны. Чтобы это было все по-человечески, чтобы личность в стране была свободная, уважающая себя. И тогда поднимем патриотизм. Потому что патриотизм плакатом не создашь, а у нас очень много я вижу, и я не один — интеллигенция, очкарики, скажем так, — мы видим очень многое.
Мы видим этот плакат, внешние проявления. Попытка проявления патриотизма, какой-то совести в стране путем гимнов и маршей и так далее. Все это мы проходили. Только гражданское общество и равенство всех перед законом — всех абсолютно: и Вас, и меня — тогда что-то начнется. Мы будем строить и больницы, и детям помогать… детям, калекам, старикам. Все это будет от души идти, искренне и честно.
Но для этого нужна свобода прессы, потому что ее сейчас нет. Есть полторы газеты и полтелевидения. На самом деле то, что мы видим по «ящику» — это даже не полемика, это те же марши и гимны.
На самом деле протестный электорат в стране растет, вы это тоже знаете. Много недовольных сложившейся ситуацией. Как вы думаете, произойдет ли, есть ли у Вас в планах действительно серьезная, искренняя, честная либерализация, демократизация настоящей страны? Чтобы общественные организации не душились, чтобы мы перестали бояться милиционера на улице. Потому что милиционер служит сейчас начальству и своему карману, а не народу.
Вообще у нас очень много репрессивных органов. Я искренне задаю этот вопрос. И завершаю таким вопросом: 31 мая будет «Марш несогласных» в Питере. Он будет разгоняться?
Все.
Путин: Все?
Шевчук: Пока да. Я могу Вам дать то, что мы с ребятами сочинили. Даже не сочинили, а какие-то факты, то, что происходит в стране, наше мнение.
Путин: Хорошо. Спасибо. Я обязательно посмотрю. Прежде всего, хочу сказать, что без нормального демократического развития будущего у страны не будет.
Шевчук: Конечно, не будет.
Путин: Это очевидный факт. Потому что только в свободном обществе человек может реализоваться. А, реализуя себя, и страну развивает, и науку развивает, и производство развивает — по самому высокому стандарту. Если этого нет, то наступают последствия — стагнация. Это очевидный факт и всеми понимается. Значит, это первый тезис.
Второй. Все должны действовать в рамках закона, Вы абсолютно правы. С этого момента наступают вещи, которые требуют профессионального подхода. Вы упомянули про шахтеров.
Шевчук: Да.
Путин: Я могу Вам сказать, что я очень близко к сердцу принимаю всё, что там происходит.
Шевчук: Я тоже.
Путин: Но профессиональный подход требует взвешенного анализа и правовой и экономической ситуации.
Шевчук: Согласен.
Путин: Вот почему там это происходит, одна из причин? Мне говорят, что одна из причин — это то, что постоянная составляющая заработной платы на некоторых шахтах, как на «Распадской», например, — 45-46%, а все остальное это как бы премия.И за эту премию люди идут даже на нарушения техники безопасности.
Шевчук: Я тоже в курсе.
Путин: Я принял такое решение и дал соответствующее поручение с тем, чтобы эта постоянная составляющая была не менее 70%. Но, Юра, хочу вам сказать, что это касается коксующихся углей. Вот сейчас начинается профессиональная часть. А есть энергетические угли, где уровень рентабельности гораздо ниже. А это все в тарифе сидит, эта постоянная составляющая. Если нам её увеличить бездумно, то может наступить ситуация, при которой все шахты, где добываются энергетические угли, будут просто закрыты, они будут нерентабельны. Если Вы выступаете за рыночное хозяйство, то в условиях рыночной экономики они просто закроются. А я так понимаю, что вы сторонник рыночной экономики, а не директивной!? Они закроются. Это только одна составляющая.
Теперь вы говорите, что милиция служит только начальникам. В милиции всяких людей хватает. Там срез нашего общества вообще. Да, это часть страны и там не с Марса люди приехали, да. Там есть люди, которые верой и правдой служат своему народу. И не жалеют не только здоровья. И жизни своей не жалеют, и под пули идут. Своими машинами, те же самые «гаишники», которые «мзду снимают» и «бабки стригут» на дороге, есть такие, — но есть и такие, которые детей своим телом закрывают, машины подставляют и погибают. Есть и такие. Поэтому мазать всех одним черным дёгтем считаю несправедливым.
Шевчук: Я не мажу!
Путин: Вы не мажете, но Вы сказали, «менты» служат начальству, а не народу.
Шевчук: В основном да. Я иду на «Марш несогласных». Нас 500 человек и 2,5 тысячи омоновцев. Мы кого-то убили или зарезали?
Путин: Я Вас внимательно слушал и не перебивал. А то у нас дискуссии не получится, а получится базар!
Я считаю, что несправедливо — всех под одну гребенку. Хотя проблем там хватает. У нас такой уровень общей культуры: как только человек получает какое-то удостоверение, палку какую-то в руки, то сразу начинает ей размахивать и пытаться заработать на этом деньги. Но это характерно не только для милиции, это характерно для любой сферы, где есть властные полномочия и возможность получить эту сумасшедшую административную ренту.
По поводу «Марша несогласных». Есть определенные правила, они предусматривают, что такие мероприятия регулируются местными властями. Кроме тех людей, которые выходят на марш согласных или несогласных, есть и другие люди, о правах которых мы не должны забывать.
Если вы решите провести «Марш несогласных», — я прошу прощения за слишком резкие вещи, скажем, у больницы, где будете мешать больным детям, — кто из местных властей вам позволит там проводить этот марш? И правильно сделают, что запретят!
Шевчук: Можно я отвечу?
Путин: Нет! А теперь вы хотите провести его там, где люди хотят в пятницу поехать на дачу, к примеру, просто. Или в воскресенье вечером вернуться с дачи. Да они вас там такими матюгами покроют! И местные власти заодно.
Но это совсем не значит, что власть должна прикрываться теми вещами, о которых я говорил, и создавать невозможные условия для проявления свободы слова. Но это вопрос, который должен решаться вместе с властями.
Я надеюсь, что в Петербурге будет сделано именно так, по уму: с правом граждан выразить свое несогласие с политикой властей по тем или другим вопросам. Но с тем, чтобы люди, которые будут участвовать в этом марше, не мешали другим, которые не хотят демонстрировать, а хотят просто добраться домой вовремя, хотят поехать к семье, к детям и так далее. Нужно выработать.
На самом деле, я хочу, чтобы вы поняли. Мне, уверен, и другим представителям государственной власти, это не мешает, наоборот, помогает.
Шевчук: Конечно.
Путин: Если я вижу, что люди вышли не просто чтобы «побазарить» и попиарить себя, а что-то говорят дельное, конкретное, указывают какие-то болевые точки, на которые власть должна обратить внимание, — что же здесь плохого?! Спасибо надо сказать.
Шевчук: Вот.
Путин: Я так к этому и отношусь.
Шевчук: Но Вы видите, местные власти ведь тут же забивают все площади всякими каруселями в этот день. Тут очень много лицемерия.
Путин: Я с Вами здесь согласен.
Шевчук: Я хочу Вам сказать, что в прошлом году весь город бился за спасение архитектурного центра Петербурга. Как давили, Вы даже себе не представляете, — давили страшное дело! А ведь мы дрались за город — Вы же в нем родились — удивительный, жемчужина мира. Чего только не было, какие препоны не ставили. А народ только звереет от этого. Зачем это делать? Вы же большой вес имеете, надо его там как-то…
Путин: 76 килограмм.
Шевчук: Ну что же это.
Басилашвили: Позвольте мне поддержать Юру, Владимир Владимирович. Я буквально одно слово.
Путин: Конечно, Олег Валерианович.
Басилашвили: По поводу строительства этого небоскреба. Я не берусь судить — красив он или не красив — это не моё дело. Может быть, он прекрасен. Но общее мнение большинства людей, которые имеют какое-то отношение к Петербургу, любят его и знают его историю, что в этом месте ставить дом нельзя. Тем более, 300-400-метрового размера высотой.
Прописан закон федеральный, городской закон — все нормы нагло нарушаются, и нам смеются в лицо. И у нас ощущение, что власть, или кто там наверху, хочет сказать, что, ребята, законы для вас написаны, идите в болото, а мы делаем то, что хотим. И всюду написано: «будет, будет, будет». Я боюсь, что дело даже не в этом «газоскребе». Его разобрать можно в результате, а в том противостоянии, которое начинает возникать между властью и обывателями, чувствующими, что к их мнению не прислушиваются. Недовольство растет всё больше, больше и больше — я согласен с Юрой в этом отношении. Я привел маленький пример, а таких примеров сотни.
Шевчук: Миллионы.
Путин: Олег Валерианович, он немаленький, это пример большой как раз.
Басилашвили: Да.
Путин: Очень высокий. Конечно, все должны соблюдать закон. Это совершенно очевидный факт. Когда я отвечал Юрию на вопрос, я сформулировал свою позицию. Если вы помните, меня тогда критиковали за это, я еще в начале 2000-х годов говорил о диктатуре законов. Я до сих пор считаю, что это правильное словосочетание. Имеется в виду соблюдение закона всеми: и властями, и рядовыми гражданами, представителями различных органов власти и управления.
Я сейчас не буду говорить своего окончательного мнения по поводу этой башни. Не хочу его формулировать публично. Это должны решить городские власти — это очевидно. Разумеется, в таких случаях — в диалоге с общественностью. Это очевидный факт.
Вы знаете, мы очень часто, почти всегда, унижая свое собственное национальное достоинство, все время сравниваем себя с нашими западными соседями, и все время говорим, что мы хуже. Давайте посмотрим, что в Лондоне, давайте посмотрим, как в Париже. Центр Помпиду как построен? Что находится в середине Лувра?
Басилашвили: Ужасная вещь!
Путин: Я сейчас не даю оценку. Я просто говорю о том, что там происходит.
Басилашвили: Пусть они берут пример с нас, а не мы — с них. Пора уже с этими небоскребами кончать. Во всем мире уже не строят небоскребов, а мы посреди Невы ставим.
Путин: Олег Валерианович, я даже не говорю хорошо это или плохо. Я просто говорю, что это в мире везде есть. Есть защитники такой философии развития градостроительной среды. Они есть и у нас, и в мире. Повторяю, я сейчас не буду давать оценку, кто прав, а кто виноват. Но я с Вами, безусловно, согласен в том, что, принимая решения подобного рода, власти должны быть в диалоге, прислушиваться и иметь в виду общественное мнение.
Басилашвили: Прежде всего, ориентироваться на закон.
Путин: И на закон, конечно, ориентироваться. И не ориентироваться, а исключительно соблюдать.
Басилашвили: Законы, которые в данном случае нарушены.