У него на столе лежит лист бумаги со структурой новой организации, которую он планирует открыть уже в марте. Это будет тольяттинский филиал маленького горноалтайского «Эл Банка». Сейчас он в 30 раз меньше, чем ФиаБанк, но Анатолий Парфирьевич уверен, что уже через несколько лет вырастит свое новое детище в крупное кредитное учреждение.


С поста председателя правления ФиаБанка Анатолий Волошин ушел в конце июля прошлого года после того, как 15 лет пробыл его бессменным руководителем. Этот факт очень активно обсуждался в городе, строились догадки, что произошло, поговаривали о конфликте между Анатолием Волошиным и совладельцем акций ФиаБанка Александром Носоревым. Но доподлинно ничего известно не было. Между тем 28 января партнеры подписали договор, который фактически является документом о разделе бизнеса. А в минувший понедельник, 14 февраля, Анатолий Волошин передал бывшему партнеру свой пакет акций банка. Отныне «Фиа» ему больше не принадлежит. Сам он начинает новую жизнь. Это, как он говорит, второе рождение.

Я ничего не хочу разрушать

– На одном из тольяттинских сайтов появилась информация, что вы в течение месяца вели переговоры с Носоревым о продаже акций. То есть до этого времени еще было желание остаться в ФиаБанке?

– Это неверная информация. Переговоры о продаже своего пакета акций ФиаБанка я начал в сентябре, практически сразу после решения о смене стратегии, которая была принята Носоревым и третьим держателем акций – шведской инвестиционной компанией East Capital. Я однозначно решил, что в новой команде меня не будет и в новой стратегии я участвовать не стану.

– А в чем заключается новая стратегия?

– Новые отношения внутри команды, новые взаимоотношения с клиентами, интенсивный рост банка.

– И что вас в этом не устроило?

– Я не против самого стремления расти, вопрос – какими средствами. Например, я никогда не брал руководителей со стороны. Даже не потому, что не хотел – не получалось: всякий раз оказывалось, что они не могут вписаться в нашу команду. Поэтому банк сам растил кадры: брал перспективных ребят из Тольяттинской академии управления, натаскивал их, давал возможность работать, таким образом сохраняя и развивая традиции.

– То есть вы разошлись с партнерами во мнениях, куда должен расти банк?

– Да, как он должен расти и куда. Нужно ведь понимать, зачем ты совершаешь те или иные шаги. Я точно знаю, зачем я открывал филиал в Москве, зачем – в Пензе, зачем – в Якутске.
– Вы хотите сказать, что у ваших партнеров этого понимания нет?

– Я пока не готов рассказать больше, чем уже сказал.

– Очень благородно. Вообще многие отмечают, что вы вели себя корректно в этой ситуации и не выносили сора из избы…

– И сейчас пока не выношу. Когда-нибудь потом расскажу в качестве урока для будущих бизнесменов. Да, я получил массу благодарностей от самих работников ФиаБанка за то, что не стал хлопать дверью и начинать бурные разборки, чтобы не спровоцировать кризис внутри банка. Я сохранил 700 рабочих мест. Правда, были уволены десять очень хороших специалистов, но они быстро нашли себе работу. Кроме того, когда начались увольнения, новое руководство осознало, что заменить-то людей некем. Все оказалось не так просто.

– Анатолий Парфирьевич, почему переговоры о продаже акций шли так долго? Начались в сентябре, а завершили вы их только что.

– Трудно согласовывались условия. Кроме того, в данных обстоятельствах достаточно сложна юридическая процедура, которая представляет собой целую цепь операций. Например, по правилам, я должен был сначала предложить свой пакет акций другому инвестору, чтобы определить их стоимость. В принципе, я мог бы продать свои акции уже на этом этапе, упростив себе жизнь, но это было бы неправильно. Сохранению ФиаБанка это бы не способствовало. Я понимаю, что раз Носорев вкладывает сейчас в банк деньги, то для него в дальнейшем один путь – сохранять его хотя бы для того, чтобы отрабатывать вложенные средства.

– А вам не все равно? Какая бы судьба ни ждала ФиаБанк, вас-то в нем уже нет…

– Мне не все равно. Многие люди, которые там работают, лет по десять воспитывались лично мной. Я хочу жить с чистой совестью и уж точно ничего не хочу разрушать. Я ушел, когда ФиаБанк был на пике. Дальше все зависит от нового руководства.

– Итак, каков итог ваших переговоров?

– Мы заключили договор мены. То есть мы меняемся акциями: я передал Носореву акции ФиаБанка в обмен на его пакет акций горноалтайского Эл Банка. Но так как эти пакеты имеют разную цену, Носорев разницу доплачивает деньгами. Я деньги вкладываю в уставной капитал Эл Банка, становлюсь его единовластным владельцем, после чего открываю филиал в Тольятти. Планирую, что это произойдет уже в марте.

Мне легко будет конкурировать

– С местом расположения офиса уже определились?

– Это будет здание «Форума», там же – на Новом проезде, 8. Часть здания принадлежит фирме «Тайм-финанс», акционером которой я являюсь.
– Будете из окон смотреть на ФиаБанк?

– Не совсем (улыбается). Наши площади будут примыкать друг к другу, разделяясь металлическими дверьми. На самом деле в открытии филиала в «Форуме» никакого тайного умысла нет. Мне это просто удобно, поскольку я использую площади, которые фактически мне принадлежат.
– Команду откуда будете набирать? Переманивать «своих»?

– К высшему звену менеджеров я обращаться не стану – не смогу предложить им пока те деньги, которые они получают в ФиаБанке. На сегодняшний день Эл Банк в 30 раз меньше ФиаБанка. Впрочем, ФиаБанк я за 15 лет увеличил в тысячу раз. Сейчас у меня такого количества времени нет, да и не хочу я тратить на это 15 лет. Думаю, Эл Банк я подниму за 5 лет.

– Продолжим разговор о команде. Вы готовы снова растить кадры?

– Да, готов. И, пожалуй, удовольствия в этом гораздо больше, чем зарабатывать деньги. Это здорово – работать с молодыми, интересными, амбициозными людьми. Ведь как было в ФиаБанке? Люди приходили на практику, будучи третьекурсниками, а к выпуску из академии становились уже начальниками отделов, управлений. А поскольку банк быстро рос, то и они продолжали быстро подниматься по карьерной лестнице, росла их зарплата. Сегодня они, конечно же, не готовы работать в маленьком кредитном учреждении.

Я вынужден начинать с нуля. Но я не боюсь рождаться второй раз… Недавно перечитал свое интервью, где говорил, что мы создаем бесконечный бизнес. Я верил, что это и впрямь будет бесконечный бизнес с выгодой для всех вокруг. Оказалось, что он не бесконечный в том смысле, что банк становится другим. Таким, каким он был при мне, он закончился. Этот банк уже никогда не будет таким креативным.
– А Эл Банк будет?

– Он будет суперкреативным, потому что ему нужно выживать. Почему ФиаБанк был таким? Он открылся филиалом саратовского банка в то время, когда банкротились крупные банки, такие как АВТОВАЗБАНК, Волжский коммерческий банк и другие. Чтобы выжить в сложных условиях, пришлось придумать понятие финансового архитектора, набрать креативных людей и строить с клиентами совершенно другие отношения, нежели те, что прежде были приняты в банковской среде. Мы практически первыми в стране ввели ипотечные кредиты, первыми стали выдавать пластиковые карты. Мы задали темп развитию потребительского кредитования.

– Анатолий Парфирьевич, вы заметили, что больше говорите про ФиаБанк, чем про планы в Эл Банке?

– Да, я понимаю. Я в своей взрослой жизни сделал два решительных шага. Первый – ушел с ВАЗа. Тогда казалось, что в никуда, но в результате попал в банковскую сферу, и вскоре мы купили ФиаБанк. Сейчас я делаю второй решительный шаг – ухожу из ФиаБанка, я его забываю. А чтобы забыть, нужно сначала выговориться.
Весь свой креатив – а его у меня и сейчас хватает – я направлю на новый банк. Знаете, когда недавно мы обсуждали в ФиаБанке условия сделки, я смотрел на своих бывших сотрудников, которых учил быть креативными, и я их не узнавал. Ни от кого не исходил креатив. Кое-кто предпринял попытку, но их не поняли. Еще хуже – ударили по рукам. И я понял, что мне легко будет конкурировать.
– Пока главный креативщик – вы или уже присмотрели себе молодых и талантливых? Март наступит через десять дней. Вам есть с кем в него войти?

– Конечно. Смотрите, фамилии расписаны (показывает на лист бумаги со структурой Эл Банка – Авт.). Не знаю только, кто будет моим замом, человеком, который через два-три месяца станет управлять этой структурой. Мне самому это не очень интересно. Мне интереснее придумывать, направлять. Например, я хочу развивать приват-банкинг, обучать для этого финансовых консультантов, которые бы помогали клиентам грамотно управлять деньгами, формировать инвестиционный портфель вплоть до консультирования по оформлению завещаний, брачных контрактов, страхованию здоровья и жизни. При этом мы планируем активно работать в Интернете, в социальных сетях.

Мне страшно за Тольятти

– Анатолий Парфирьевич, почему вы остались в Тольятти? Ведь наверняка могли уехать, работать в каком-нибудь другом городе…

– Конечно, мог. Но, видите ли, в чем дело… Первые 18 лет своей жизни я провел в маленьком провинциальном городе в Молдавии, 5 лет – в Нижнем Новгороде. А всю сознательную жизнь прожил в Тольятти. Я отдал ему много сил. У меня здесь друзья, родственники, сложившиеся отношения.
– Иными словами, вы стали старым, сентиментальным, склонным к оседлости?

– Нет, дело не в оседлости, тем более что я на месте почти не сижу. Я, действительно, много сил вложил в этот город, и я намерен продолжать это делать.
– Даже с учетом того, что жить в Тольятти становится все сложнее, все менее комфортно?

– Я сейчас смотрю на то, что происходит в Тольятти, и мне становится за него страшно. Еще страшнее, чем за ФиаБанк. Исчезла городская элита. Та элита, которая вытаскивала бы и поднимала Тольятти, как это когда-то происходило. Здесь были творчество, энергия, стремления. Потом нас сделали депрессивным моногородом, а мы безропотно дали навесить на себя этот ярлык. Какой, к черту, депрессивный моногород?! Мы – автомобильная столица! Только это даже некому сказать. Некому сказать, что у нас развивается наука, что мы представляем собой единственный не областной город, где есть университет, что у нас существует Тольяттинская академия управления, выходцы которой работают по всему миру. Есть научно-технический центр, есть «Калина», на платформе которой французы хотят делать автомобиль. У нас созданы огромные мощности по производству комплектующих.

– Что же сталось с креативной элитой?

– Она приезжает сюда на вторник, среду и четверг, поработает и уезжает в свои города. Она не привозит сюда жен, детей, родителей. Проблема в том, что креативную элиту может создать или мэр, или человек уровня Каданникова. Иными словами, лидер.

Слышали, недавно в Самаре установили рекорд Гиннесса? Это сделала тольяттинская группа. Я был в судействе и спросил у ребят: «Почему вы выбрали Самару, а не Тольятти местом для рекорда?». Они ответили: «Потому что в Тольятти мы не нашли спонсора». В Тольятти это никому не надо! Знаете, где сейчас строится автодром мирового уровня? В Ульяновске. А где возобновлены гонки, которые не проводились в Тольятти в течение 5 лет? В Самаре. А Тольятти-то где? Почему стоит в стороне?

– Анатолий Парфирьевич, у вас ведь энергии и креатива – во! Вы, безусловно, представитель элиты. Готовы стать ее лидером, менеджером города?

– Тяжело себе такое представить. Я не знаю, как строится вертикаль власти, на каких основах. Я этого просто не понимаю, потому что все вроде бы говорят об одном и том же, хотят как лучше, но получается как-то не так. Когда в городе работал совет директоров, когда мы собирались все вместе, представители самых разных сфер деятельности, пытались выработать стратегию города, мы осознавали, чего хотим, куда нужно двигаться, какие направления развивать. Тогда мне было понятно, как работает система принятия решений. Сейчас – нет.

– Позвольте еще один вопрос, последний. Вы чувствуете себя проигравшим?

– Нет (улыбается). Может быть, моя миссия – создавать и отдавать. Кто знает…
_________________________________________________________
«Городские ведомости», № 16 (1227) от 17 февраля 2011 года