15 мая в Тольятти побывал учредитель фонда «Город без наркотиков» Евгений Ройзман. Понятно, что поводом для визита стали дела партийные (Ройзман возглавил список «Гражданской платформы» на выборах в гордуму Екатеринбурга, а в Тольятти приехал, чтобы поддержать спортивный проект однопартийца Александра Герунова). Однако во время пресс-конференции беседа как-то сама собой переключилась с «ГП» на основную для Ройзмана тему – борьбу с наркотиками. Кто там был – не даст соврать: разговор был предметный и жёсткий. Ниже – стенограмма пресс-конференции Евгения Ройзмана в гостинице «Парк-отель». Делайте выводы самостоятельно. Hint: многабукав.

Евгений Ройзман: — Друзья, здравствуйте. Я буквально несколько слов скажу. Я приехал Александра поддержать, переговорить. У меня здесь есть свои идеи. У нас достаточно большой объём работы по Тольятти. Граждане сбрасывают нам много информации о местах торговли наркотиками. Кое-какие вещи мне нужно самому посмотреть.

Что приятно в Тольятти – город очень чистый, много зелени, много листвы, у нас в Екатеринбурге ситуация значительно хуже. Много красивых людей, дети замечательные. Я сегодня общался в школе, там восемь 11-х классов, то есть и с демографией всё нормально. Говорят, что многие выпускники уезжают из Тольятти. Это, конечно, обидно. Но дети хорошие растут – лучше, чем были мы в их возрасте.

Что касается идей Александра: если в городе есть нормальный мэр и будут вменяемые депутаты, то нет ничего невозможного. Установка двухуровневого турника и брусьев в одном дворе обходится примерно в 30 тысяч рублей. Практика показывает, что когда во дворе появляется такой снаряд, то очень скоро молодёжь с лавочек переходит к турнику и брусьям.

Дворовый спорт – это на самом деле очень интересная тема. Несколько лет назад в Челябинске на уровне заксобрания ввели ставки для дворовых тренеров. В результате у них начали возрождаться дворовые клубы. Более того, у взрослых появилось понимание, что это – их двор, их территория. Стали своими руками делать корты, спортивные площадки.

Это очень простой, но очень эффективный ход. Вы же представляете, какие деньги тратятся в нашей стране на чемпионат мира по футболу, на сочинскую Олимпиаду. По моему мнению, это гигантские фейерверки и обогрев атмосферы. Эти деньги можно потратить на наших детей.

То, что Александр будет разговаривать с Прохоровым о создании детского Дворца боевых единоборств для Тольятти – это тоже очень хороший ход. Даст бог, всё получится.

— У Вас большой опыт возвращения наркоманов к человеческой жизни. По Вашим данным, что именно является основной причиной того, что дети начинают употреблять наркотики? Отсутствие достойных занятий, кружков, спортивных секций?

— Спорт – важная составляющая в отвлечении детей от наркотиков, но не панацея. Ну, надо быть честными. Основная причина наркомании – наличие наркотиков в доступе. Когда наркотики доступны, то хоть как ты узанимай своего ребёнка, хоть как завоспитывай – бесполезно. Если в город заходят наркотики, то они не разбирают – сын учительницы или дочь генерала.

В последнее время идёт просто вал, это курительные смеси и соли. Это сленговое название JWH и МДПВ из Китая. Когда наркотики заходят потоком, это всех касается. Основная группа риска – 1990-99 годы рождения. Когда дети видят на стенах надписи: «Спайсы, соли, легалка, миксы, курёха, есть чо, движуха» — дети знают, о чём идёт речь. А взрослые, как правило, не знают.

И вот, специально обращаюсь сейчас ко всем взрослым. Если вы видите, что возле школы написано: «Спайсы, миксы, легалка» и номер аськи или телефона, то в переводе на русский язык это означает следующее: «Превращу твою дочь в грязную проститутку. Быстро». Или: «Превращу твоего сына в подлое животное. Гарантированно». Просто чтобы взрослые понимали, что пишут возле школ, на торцах домов. Конечно, эти надписи надо сразу же закрашивать.

И ещё один важный момент, чтобы все понимали: торговля наркотиками возможна только при попустительстве или прямом покровительстве полиции. Там, где полиция работает, наркотиками не торгуют. Это аксиома.

— Почти ежемесячно появляются новые синтетические наркотики. Но процедура признания этих веществ наркотическими довольно сложна и длительна. Чтобы какой-то препарат был включён в список запрещённых, должно пройти долгое время. Готовы ли Вы на законодательном уровне внести предложения, чтобы максимально упростить процедуру признания наркотическими новых веществ, поступающих на рынок? Потому что сейчас наркополицейские жалуются, что не могут привлечь к уголовной ответственности ни распространителей, ни производителей, из-за того, что эти препараты официально не считаются наркотиками.

— Вопрос на самом деле очень серьёзный. Мы идём вслед с большим опозданием. Появляется новый наркотик, оказывается, что его нет в списке запрещённых, и он попадает в этот список только через полгода. Полгода им спокойно отторговываются. Мало того, они всегда знают, когда его внесут в список, и в последние дни прекращают торговлю. Как только это вещество внесено в список, появляется новый наркотик, с чуть-чуть изменённой формулой. В этом плане страна похожа на динозавра, которому хвост откусили полгода назад, а он только сегодня об этом узнал.

На самом деле методы борьбы с этим есть. Те, кто хочет работать, умеют с этим бороться. Один из самых подлых полицейских ответов, когда спрашиваешь, почему не закрыли – они говорят: «Так это разрешённое». Не слушайте никогда. Нет ничего разрешённого. На самом деле можно бороться даже в таких ситуациях.

Но вопрос очень серьёзный. Там понятно, что делать: надо признавать производными и аналогами и включать в список запрещённых. То есть, в список вносить и саму формулу, и производные, и аналоги. Это можно вводить даже не отдельным законом, а постановлением правительства. Да, мы этим занимаемся всерьёз.

Александр Герунов: — У меня друзья занимаются тем, что закрывают точки, торгующие насваем. Это тоже наркотический препарат?

Евгений Ройзман: — Да. Но не препарат. Это дерьмо, которое за губу закладывают, с куриным помётом, с содержанием никотина в сто раз больше, чем в сигаретах. Торгуют на каждом углу, и когда учителя обращаются в полицию: «Закройте, потому что у нас дети слоняются по коридорам, кладут дерьмо за губу, плюются вонючей жижей, блюют потом… Закройте, не давайте торговать» — им отвечают: «Так это же не наркотик!».

На самом деле, если человек будет торговать носками и варежками, то захотят – закроют моментально. А тут торгуют этим дерьмом, на которое подсаживаются, в основном, парни 13-14 лет – и руками разводят, и говорят, что невозможно справиться. Это прямая ложь. Справиться всегда можно, если хотеть справиться. Просто не хотят работать.

— Тысячи тольяттинских родителей, которые столкнулись с проблемой наркотиков, обрадовались, узнав, что Вы приехали в наш город. Но когда они почитают отчёт и увидят, что Вы только спортом в нашем городе собираетесь заняться, они будут разочарованы.

— Смотрите: это ваш город. Я, находясь за тысячу километров, пытаюсь что-то сделать. Я привёз то, что я положу на стол мэру – как ваши силовики стараются не работать. Я хотя бы так это сделаю, через прокуратуру. Но вы живёте, у вас куча здоровых мужиков в городе, у вас хороший, сильный, настоящий город. И когда в городе кто-то возьмётся – конечно, мы поможем, подскажем, научим, всем ресурсом поделимся. Когда возьмутся, тогда будем помогать изо всей силы.
— Вы сейчас таких людей не видите, которые возьмутся?

— Я их просто не знаю, но я понимаю, что в Тольятти такие люди есть. Я не сомневаюсь ни секунды. Это же ваш город, это ваши дети, вам отсюда бежать некуда, вам всё равно надо отстаивать и оберегать своих детей. Я буду помогать изо всей силы. То, что я могу в этот короткий приезд сделать, я сделал уже, начал. Я встретился с людьми, которые отвечают за воспитательную работу в школах, я раздал памятку для родителей, по которой можно сразу определить, если ребёнок употребляет наркотики. Я встретился с детьми, посмотрел, поговорил, что мог – сделал. И я не буду отпускаться, уже хотя бы потому, что я здесь побывал.

— Как известно, последние пару лет в Тольятти большие проблемы с героином. С чем это связано? Неприятное эстетическое восприятие употребления героина у подрастающего поколения, или ещё что-то?

— Проблема с героином в каком плане?

— Нет героина нормального.

— На самом деле действительно так. У нас были моменты в реабилитационных центрах, когда сто из ста были героиновыми наркоманами. Чтобы ни у кого не было иллюзий: каждый героиновый наркоман начинал с марихуаны. Потом ситуация стала меняться, и у нас сейчас, например, в одном реабилитационном центре из 47 человек только три героиновых.

Героина действительно по стране нет, занимает он максимум (в самых неблагополучных регионах) процентов 20. Где-то против героина научились работать, где-то сумели отсечь таджиков – потому что основное распространение шло именно из Таджикистана. И просто эту нишу заполонили совершенно другие наркотики.

Сейчас гораздо более свободно и легко доступны синтетические наркотики из Китая – те самые спайсы и соли. Они действуют немножко по-другому: они действуют на мозги, им ставится диагноз «шизофрения» (симптоматика совпадает), и они вытаскиваются гораздо тяжелее героиновых. Это медицинский факт.

Мало того, наркомания стремительно молодеет. Когда по героину начинали работать, сразу же отсекались начинающие, отсекались малолетки – им переставали продавать. А вот эти наркотики распространяются через интернет, основная часть наркоторговцев к ним вообще не прикасается, распространяются в подростковой среде и со скоростью лесного пожара. Это гораздо опаснее, чем то, что было.

— Наверное, у Вас есть какой-то антинаркотический законопроект или какие-то инициативы, и там, наверное, есть что-то помимо того, что «давайте заставим силовиков работать лучшее»?

— Во-первых, то, что уже прозвучало по китайской синтетике: заносить в список формулу, производные и аналоги. Тот закон, который приняли в 2012 году – об ужесточении санкций за торговлю наркотиками, вплоть до пожизненного – это, фактически, мой закон, который я вносил ещё в 2005 году. Он просто переработан и немножко дополнен, за базу взяли мой закон.

То есть, всё понятно, что делать. И, в принципе, на сегодняшний день законодательство соответствует. Я бы только ужесточил некоторые санкции, чтобы это тоже подпадало под пожизненное: за торговлю наркотиками с использованием служебного положения, за торговлю наркотиками лицом, которое ранее привлекалось за торговлю наркотиками, и за продажу наркотиков несовершеннолетним. Введение таких санкций, как пожизненное заключение за торговлю наркотиками, обозначает позицию государства, и все понимают, что шутки кончились.

В принципе законодательство соответствует, кроме синтетики. Им можно пользоваться. Можно работать.

— Как Вы относитесь к инициативе проверки школьников на употребление наркотиков?

— Смотрите, друзья: на самом деле это очень важно. Единственное — надо на берегу называть вещи своими именами. Не говорить «добровольное тестирование». Что значит «добровольное»? Все нормальные люди проходят диспансеризацию. Тебя же не спрашивают — хочешь ты кровь сдавать, или нет, пройдёшь ли ты флюорографию, или нет. Все проходят, потому что это важно, это касается всего общества. Если мы объявляем наркоманию заболеванием, как это ВОЗ рекомендует, значит, надо признавать, что это заболевание заразно. Понятно, да?

Дальше. Чтобы как-то бороться с проблемой, надо очень чётко понимать, где мы находимся. Чтобы понимать, где мы находимся, требуется обязательно тестирование школьников на наркотики. Потому что каждый наркоман в течение года затянет ещё неизвестно сколько.

Но. Некоторые родители говорят: «Я против того, чтобы моего ребёнка тестировали, потому что я своему ребёнку доверяю». Молодец! Ты можешь сказать, что ты ещё 39-ти доверяешь, которые с ним в одном классе учатся? Ты не можешь так сказать. Поэтому пусть будет лучше тестирование.

И ещё. У тестирования есть один очень серьёзный плюс: оно работает как профилактическая мера. Там, где есть возможность неожиданного тестирования, многие начинающие перестают употреблять наркотики.

Поэтому тестирование должно быть обязательно. Я в своё время сам делал докладную записку на имя президента, когда ещё Медведев был, перед госсоветом, и я понимаю, почему это надо. Только надо называть вещи своими именами.

И ещё: если мы считаем наркоманию заболеванием, то мы должны понимать, что чем раньше будет проведена диагностика, тем больше шансов для исцеления. Хотя бы из этих соображений.

Продолжение тут.