Случайно на просторах интернета встретила так называемые «записки разведчика». Проснулась гордость в душе за наш великий и могучий русский язык! Понимаю что копипаста, но очень хотелось поделиться!

Я американец, но вырос в СССР, мой отец служил военно-морским атташе при посольстве в Москве. Прожив 12 детских лет в Москве, уезжая, я говорил по-русски лучше, чем по-английски. Но не в этом дело, мы недавно переехали в другой дом и я нашел свои логи, которые вел служа в радио разведке на Tихом океане. Мои способности в русском языке были востребованы разведкой ВМС и я служил у них с 1979 по 1984 год. По долгу службы и для себя, я вел журнал. Казенную часть сдавал в архив, а свою себе. Мы — 7 человек, включая двух бывших немецких офицеров, которые побывали в СССР в плену, считались лучшими лингвистами в ВМС. Мы слушали эфир 24/7 и иногда, особенно когда были учения, проводили в наушниках по 18 часов.

Что-то было в записи, а в основном <живой> эфир. Я должен признать, что русских нельзя победить именно из-за языка. Самое интересное говорилось между равными по званию или друзьями, они не стеснялись в выражениях. Я пролистал всего несколько страниц своих старых записей, вот некоторые:

— Где бревно?
— Хер его знает, говорят, на спутнике макаку чешет.

Перевод:

— Где капитан Деревянко?
— Не знаю, но, говорят, что работает по закрытому каналу связи и отслеживает
американские испытания прототипа торпеды Мk-48

— Серега, проверь. Димка передал, что канадчик в твоем тазу залупу
полоскает.

Перевод:

— Сергей, Дмитрий доложил, что в Вашем секторе канадский противолодочный вертолет ведет акустическое зондирование.

— Юго западнее вашего пятого, плоскожопый в кашу срет, экран в снегу.

Перевод:

— (Юго западнее вашего пятого?) военно-транспортный самолет сбрасывает
легкие акустические буйки в районе возможного расположения подлодки серии К, на экране радара множество мелких обьектов.

— Главный буржуин сидит под погодой, молчит.

Перевод:

— Американский авианосец маскируется в штормовом районе, соблюдая
радиомолчание.

— Звездочет видит пузырь, уже с соплями.

Перевод:

— Станция оптического наблюдения докладывает, что американский самолет
заправщик выпустил топливный шланг.

— У нас тут узкоглазый дурака включил, мол, сорри, с курса сбился, мотор
сломался, а сам дрочит. Его пара сухих обошла, у них Береза орала.
— Гони его на ..., я за эту желтуху не хочу… получить. Если надо, пусть погранцы ему в пердак завернут, а команду к нашему особисту сказку рисовать.

Перевод:

— Во время учений флота, южно-корейское судно подошло близко к району
действий, сославшись на поломки. При облете парой Су-15 сработала
радиолокационная станция предупреждения <Береза>.
— Трам-тарарам:, при попытке покинуть район, лишить судно хода и
отбуксировать.

При анализе Второй мировой войны американские военные историки обнаружили очень интересный факт. А именно, при внезапном столкновении с силами японцев американцы, как правило, гораздо быстрее принимали решения — и, как следствие, побеждали даже превосходящие силы противника. Исследовав данную закономерность, учёные пришли к выводу, что средняя длина слова у американцев составляет 5.2 символа, тогда как у японцев 10.8. Следовательно, на отдачу приказов уходит на 56% меньше времени, что в коротком бою играет немаловажную роль.
Ради «интереса» они проанализировали русскую речь — и оказалось, что длина слова в русском языке составляет 7.2 символа на слово (в среднем), однако при критических ситуациях русскоязычный командный состав переходит на ненормативную лексику — и длина слова сокращается до (!) 3.2 символов в слове. Это связано с тем, что некоторые словосочетания и даже фразы заменяются одним словом. Для примера приводится фраза:

32-ой — приказываю немедленно уничтожить вражеский танк, ведущий огонь по нашим позициям — 32-ой — ёбни по этому ...!