Новый 1968 год – первый, который я помню. Мы жили в частном секторе в Старом городе. Деревянные резные домики, заснеженные сады, санки, ледяные горки, сугробы по пояс… Все, что нужно для счастливого детства. Из нашего двора был виден стадион – там вечерами работал каток, играла музыка и светили прожектора. От Нового года осталось ощущение сказки. Она началась, когда внесли и установили на полу елку, достали со шкафа коробки с игрушками. Было замечательно разбирать длинные гирлянды, распутывать мишуру и «дождик», находить шары один чудеснее другого, забавные фигурки… Игрушки мои дед с бабушкой начали собирать, наверное, еще «до потопа». Таких сейчас не найти – разве что в музеях. Были, например, фигурки-«прищепки»: космонавты, ракеты, спутники, колхозницы с колосьями, зверушки…Были ватные фрукты, птички и снеговики. Были стеклянные шары и «сосульки», раскрашенные вручную – блестящие и матовые, с узорами и гладкие, с напылением и без. Были бусы и гирлянды из мелких шариков – и, конечно, звезда из стеклянных разноцветных трубочек. Все это великолепие тихо покачивалось на ветках, таинственно мерцало, будто переглядывалось. Елка казалась каким-то заколдованным царством, которое прятало от нас свою настоящую жизнь – просто позволяло любоваться со стороны.
Крестовину елки укутывали ватой и посыпали крошкой из битых игрушек. И, конечно, ставили большого Деда Мороза в длинной шубе и Снегурочку. Дед Мороз у меня сохранился до сих пор. У него за спиной был туго набитый мешок, и мне в детстве очень хотелось заглянуть в него и посмотреть, какие подарки там спрятаны. Но дед крепко сжимал горловину мешка, а изнутри на этом месте была просто пустая выемка. Вот так – новогодняя тайна опять ускользнула.
Украшение комнаты тоже было своеобразным ритуалом. Под потолком развешивали фонарики из папиросной гофрированной бумаги и флажки на нитке – как на мультяшных корабликах. Обязательным был «снег» — катышки из ваты на нитках, их крепили прямо на потолок.
Подарков под елку мы не складывали, да и не было особых подарков. Кулек конфет и мандаринов – и все. Зато у нас в тот раз был настоящий детский маскарад. Взрослые пригласили своих друзей с детьми и внуками, и мы веселились под патефон. (Не помню, когда у моего отца появился первый магнитофон «Нота» с огромными катушками – но, в любом случае, песни там были недетские – Высоцкий и Луи Армстронг). Костюмы я помню плохо – одна девочка была одета «Красной звездой» — в пышной юбочке и пятиконечной картонной короне, обтянутой кумачом. Кажется, был «Мишка»… А меня одели «Снежинкой» — платьице из накрахмаленной марли и лучистая корона из того же картона, только обшитая не тканью, а ватой, украшенная елочными бусами. Был, конечно, и Дед Мороз (мой отец – я уже это знала). Мы рассказывали ему стихи и пели песни, а он нам дарил конфеты и маленькие шоколадки. Сначала мы чинно водили хоровод вместе со взрослыми, потом просто играли в куклы и настольные игры, а взрослые сидели за столом в другой комнате… С того праздника у меня осталось несколько фотографий и память о сказке, которая пришла к нам наяву хотя бы ненадолго.
. Однажды была в Междуреченске. Моя подруга подыскивала в этом населенном пункте жилье. Городок (или поселок?) так себе, площадь в стиле «репрессанса» начала 50-х… Потом решили пройтись на речку. Усу. Пока шли через лесок, пришли в ужас: жители не знают, что мусор надо выкидывать на свалку! Ну то есть весь лес завален мешками и мешочками с мусором. Набережная загажена донельзя. А самое главное ждало нас впереди. Недалеко от медпункта (или поликлиника — не помню), чуть ли не перед дверью валялась дохлая разложившаяся собака. Явно уже ОЧЕНЬ давно. ВЫ общем, мы уехали и больше туда никогда не заглядывали.
Leto