Мы, встретились с Волошиным в тот момент, когда Эл банк готовился отпраздновать очередной День рожденья, но как это практически всегда бывает с Анатолием Парфирьевичем, разговор вышел далеко за рамки промежуточного подведения итогов.

Председатель правления Эл банка Анатолий Волошин, пожалуй, самый не типичный банкир Тольятти. В отличие от большинства своих коллег, предпочитающих оставаться в тени, он твёрдо убежден, что главный человек в банке – должен находиться на виду, в том числе, и потому что люди имеют право знать, как ведет, как позиционирует себя человек, которому они доверяют свои деньги. Поэтому Анатолия Парфирьевича легко встретить и на благотворительном спектакле (он вовсе не считает зазорным выходить на сцену), и на бале мэра, и на разного рода конференциях и форумах. Разумеется, такая позиция – ещё отражает характер, философию и жизненные устремления Волошина. Будучи руководителем одного из самых динамично развивающихся российских банков, он внимательно отслеживает все процессы, происходящие в стране, всегда имея собственный взгляд на вещи, не боясь делиться своими наблюдениями.

— Анатолий Парфирьевич, развейте сомнения, что праздновать то собираетесь — двадцатитрёхлетие банка, или всё же применительно к Тольятти, больше трёхлетие его?

— Историю забывать никогда не стоит. Именно она создаёт стабильность. Поэтому, мы, конечно, празднуем двадцатитрёхлетие банка. Прекрасно помним, как он начинался, какие этапы проходил. Да, мы сумели за три года очень резко вырасти. Это то, чего не хватало, да и не хватает многим банкам. Нужно находить время для такого рывка.

— В таком случае, проблем с позиционированием банка не было? Ведь, с одной стороны, для города, региона – банк молодой, а по факту – вполне себе с историей.

— Да, с историей! Так в этом и есть кайф (улыбается – «FORCE»). Сразу вспомнил одно психологическое исследование, посвященное тому, как растут дети, страны… Так вот оказывается, есть люди которые всегда по своему внутреннему устройству, по взгляду на жизнь, остаются детьми. Есть те, кто всегда был и будет подростком. Вокруг меня, к слову, подростков – море! Помимо этого, есть еще и взрослые люди, учителя, а некоторые дорастают до Богов. Причем, применительно это, напомню, по отношению и к людям, и к странам. К примеру, считается, что та же Индия — на 90% состоит из подростков… Если же вернуться к банковской сфере, то здесь тоже можно быть и банком-подростком и серьёзным, взрослым банком.

— Вы то в какой «стадии»?

— Ходить мы точно научились (смеется – «FORCE»). Думаю, что в свои 23 года – мы перспективный подросток, который непрерывно растет: морально, духовно и физически.

— Поскольку работа в рамках российской экономики – всегда напоминает хождение по минному полю, то, вы, с учетом всех условий и правил игры, вероятно, отчётливо понимали для себя, каких ошибок непременно стоит избежать. Получилось?

— Я вообще попытался разрушить стереотип о том, что в одну и ту же реку нельзя войти дважды. Я утверждаю, что можно! Нужно только бежать по берегу быстрее, чем течёт река. Более того, думаю, при соблюдении этого правила, можно это проделать и в третий раз… Причем, обладая опытом, вы ведь не занимаетесь исправлением прошлых ошибок, вы просто не делаете их, стараясь еще и не делать новых. Накопленный опыт, действительно, помог многих ошибок избежать. Понимаете, когда начинаешь проект в сорок лет, то понимаешь, что у тебя впереди есть двадцать лет для роста и развития. Начиная в более зрелом возрасте, понимаешь, что времени на разбег тебе отпущено гораздо меньше. Приходится всё делать быстрее, используя все накопленные ресурсы. Поэтому мы заложили такие темпы роста, что тот же Центральный банк до сих пор удивляется, как нам это удаётся.

— Таким образом, сами плавно подвели к разговору о стратегии. Что легло в её основу? Каких принципов было решено неукоснительно придерживаться?

— Во-первых, мы сразу поняли, что размываться по огромной территории – нет никакого смысла. Решено было расти и развиваться для начала даже не в рамках области, а непосредственно в Тольятти. Мы сразу сказали: «Мы новый городской банк, и мы будем создавать новые стандарты именно такого банка». Для нас важно, чтобы в город шли инвестиции, чтобы люди здесь имели работу, чтобы здесь росли счастливые дети, и улыбались пенсионеры. Стратегически важным было поддержать городские программы, деньги направить на развитие и создание рабочих мест, попытаться сделать все, чтобы уйти от нечаянно приклеенного определения «депрессивный моно-город». Мы на самом деле – развивающийся, динамичный, технологичный, туристический, культурный центр России. Конечно, жаль, что мы потеряли возможность называть себя автомобильной столицей. Потому что, насколько я понимаю, Волжского автомобильного завода, применительно именно к российской автомобильной промышленности, больше уже не существует. Мы, видимо никогда уже не создадим автомобиля типа «Нива», вообще чисто российского автомобиля. Однако, при этом, мы ищем все возможные варианты, чтобы помогать городу в решении его проблем. Скажем, банк спас в свое время фирму «Тэллсон», и она сегодня успешно шьет матрасы. Мы вытащили, потратив на это два года, тольяттинский винзавод. Сегодня, как утверждают эксперты, и я в это верю, это единственный в стране завод, который делает по настоящей, правильной технологии плодовые вина. Причём, приходится порой слышать высказывания, типа, да вы травите народ. Категорически не согласен. Травит народ тот, кто делает некачественный продукт. На том же Севере, мне предлагали, допустим, бутылку белого вина, завезенного морским путем…за 180 рублей, и готовы были найти ещё дешевле… Понятно, что о качестве тут речи никакой уже не идёт.

Возвращаясь к вопросу, скажу, что мы помогли запустить в селе Ягодное компанию по переработке овощей и фруктов. Они привезли пять тысяч тонн овощей: картофель, морковь, свёклу, капусту. Сейчас завозят яблоки. Думаю, если бы этого не сделали, цены на овощи в Тольятти были бы на 10-20% выше

— Сегодня, в условиях, когда банки лишают лицензий, что нужно делать для того, чтобы чувствовать себя относительно спокойно? Что нужно предпринимать? Или, что нужно было предпринимать до того, как подобные вещи начали повсеместно происходить?

— Для понимания ситуации, стоит вернуться немного назад. К 2008-му году многие банки накопили «токсичные» активы. То есть, — кто-то обанкротился, кто-то ушёл, образовались невозвраты, кредиты, образовались какие-то «длинные истории»… Процесс очищения назревал. А он, в свою очередь, может идти, когда у тебя происходит взрывообразный рост. Ну, к примеру, мы взяли банк, у которого капитал был 92 миллиона, 4,8 миллиона резерва, 300 миллионов актива, а сегодня у нас почти 700 миллионов капитал, 300 миллионов резервов, и 6 миллиардов активов. Причём, это же всё новое, «свежее», практически беспроблемное. Так вот, тот, кто пошел в этом бизнесе дальше после 2008-го, должны были, в первую очередь, суметь оценить себя, свои возможности, понять, могут ли быть запущены программы по вытаскиванию из кризисной ситуации. Скажем, если у тебя образовалась дыра в 1 миллиард, а ты зарабатываешь 10 миллионов, то ты можешь её закрыть за 10 лет, но при этом вынужден себя во многом ограничивать, и, разумеется, не получать новых «пробоин». Если руководитель, трезво всё оценив, ведёт себя нормально – идёт в Центральный Банк, признаётся в том, что он не платёжеспособен, предлагает вводить внешнее управление, участвует в исправлении ситуации, это одна история. Это что касается предприятий, компаний. Но вы видели, хотя бы один банк, который бы обанкротился по инициативе акционеров? Нет! Рисуют схемы до момента, когда у них отбирают лицензию.

— То есть, вам-то как раз удалось реализовать системный подход, выстроив работу таким образом, чтобы подобных историй избежать в принципе?

— Так и есть. Скажем, сегодня смотрел документы. Выдали кредит на три миллиона под залог. Человек, правда, к сожалению, умер. А потом выясняем, что в течении полугода, из компании постепенно уходят акционеры, выводятся участки, фирма остается голой, то есть, явно готовится невозврат. Значит, нужно просчитывать ситуацию, принимать упреждающие меры. То же самое происходит и с банками. Идут на всё: разводятся, переписывают имущество и т.д. У меня – картина совершенно иная. Я – в банке, жена – акционер и в банке, здесь же работают мой сын и моя дочь. Это – одна сторона. Другая – я частенько выбираюсь на люди, активно общаюсь, и порой ощущаю себя – единственным банкиром в городе. Потому что никого из коллег практически нигде нельзя увидеть. Наши банкиры ведут себя, как совершенно непубличные люди, а это неправильно! Банкиры должны, как священники, быть совершенно открыты. У них должна быть идеальная репутация. Их должны знать в лицо! Ведь вся наша банковская система построена на доверии. Никаких законов реально нет. Да, есть гарантированный возврат вкладчику суммы 700 тысяч, а всё остальное – абсолютное доверие. Доверяют люди, значит, кладут деньги, не доверяют, значит, не кладут. Чтобы верили, нужно показывать, кто ты, чем живешь, как себя ведёшь.

— Судя по вашим публичным высказываниям, вы, в целом, достаточно позитивно оцениваете то, что сегодня делает Центробанк, в том числе, в части наведения порядка с лицензиями. Своевременно это происходит? Так и нужно?

— Очень резко, конечно, взялись. Почему это происходит, вполне понятно: пришла новая команда, которая не хочет нести ответственности за старые долги. Кстати, и со столицы начали не случайно, поскольку ГО ЦБ возглавил Алексей Плякин, работавший в Центробанке, возглавлявший там управление инспектирования. То есть, он отлично знает подноготную всех банков. И ему совершенно не нужен груз чужих ошибок. Гораздо легче работать на «чистом поле».
Кстати, в этой связи мне кажется очень важной инициатива, с которой я выступил пару месяцев назад, пытаясь заручиться поддержкой нашего экономического сообщества. Речь идет о создании банковского кластера. Раньше, приезжая на различные банковские конгрессы и конференции. Меня порой ставили в тупик вопросы западных коллег: «А какой у вас мультипликатор?» Объясняют, мол, вот вы привлекли столько денег, а сколько вы на них добавляете процентов? Да ничего мы не добавляем, говорю, сколько привлекли, на такую сумму и раздали кредитов. Самарские банки, к примеру, раздали 100 миллиардов кредитов, значит, сумели привлечь сто миллиардов денежных средств. Во всём цивилизованном мире работает совсем другая схема. То есть, допустим, раздал я пять миллиардов кредитов, беру свой кредитный портфель, залоги, предприятия, иду в Центральный банк и интересуюсь, сколько они мне за это могут дать, под свою ставку. В нормальном банке миллиарда четыре дадут. Раздаю и прихожу снова. Примерно тот же диалог. Получаю ещё три… Таким образом и появляется этот самый мультипликатор. По факту – я собрал четыре миллиарда, а раздал, скажем, пятнадцать. И тогда развивается экономика, потому что деньги идут на ее развитие сторонние. Ведь если бы вместо 100 миллиардов в области мы роздали 500 миллиардов, то это был бы совершенно иной уровень, в том числе инвестиций. Но никто не вкладывает денег. Их можно взять только в Центробанке.

— Суть кластера?

— Я предлагаю провести у нас эксперимент. Да, дополню, что полученные у Центробанка, таким образом, деньги имели бы какой-то срок. Ведь у нас сегодня все деньги – до востребования. Остатки на счетах – так они могут уйти в любую минуту. Написали платёжку и все. Или вклады населения. Я не могу их не отдать по первому требованию. Остается лишь немного депозитов юридических лиц, но и они не держат деньги на депозитах, потому что все развиваются, всем, наоборот, нужны кредиты, которые я должен отдавать по сроку. Когда привел Эл банк в Тольятти, читаю в законе областном: что тот, кто вложит 100 миллионов инвестиций в экономику Губернии, в течении пяти лет на четыре процента меньше будет платить налог на прибыль. Ух, думаю! Далее в скобочках – кроме банков и финансовых организаций. То есть, банки области не нужны! Закон, однозначно, нужно менять! Сейчас ведь идёт соревнование регионов: кто вытащит на себя больше денег, кто вытащит какие-то государственные программы,… Вы посмотрите, Ульяновск сумел «подтянуть программу по выпуску «ИЛ-76». Там уже всё пошло в рост – появились деньги, строятся квартиры, едут люди, в том числе из Тольятти. Там есть будущее. Кстати, знаете, как мы определяем формулу счастья? Счастье = (разнообразие форм организации труда + разнообразие форм досуга) умноженное на позитивное ожидание будущего.

— Министр экономического развития Алексей Улюкаев, в одном из своих недавних интервью, высказал такую мысль. Дескать, во многом до нынешнего года, процессы, связанные с ростом экономики, были впрямую увязаны, в свою очередь, с процессами, направленными на преодоление кризиса. То есть, развивались потому, что был некий резерв для преодоления кризисных явлений. А сейчас придётся идти по непаханой целине, находя какие-то новые механизмы, рычаги для изменения ситуации. Согласны?

Полная версия текста — в журнале Force №5 (15) декабрь 2013 г.