Пожар, полыхавший несколько дней, вроде бы удалось унять. Сгорело как минимум 585 гектаров леса, то есть 1/13 от всего тольяттинского лесного массива. При этом, по слухам, на участке главных пожаров, между Автозаводским и Центральным районами, выгорело едва ли не всё.
А по городу уже ползут слухи, что лес специально подожгли представители злых сил ради площадок под застройку. Не будем оценивать правдивость этих слухов, просто задумаемся. Что и в самом деле будет с лесом дальше?

Сейчас пожары полыхают по всей стране, и везде власти не особо радуют граждан своим желанием победить пламя. Особенно отметился в плане борьбы с огнем губернатор Нижегородской области Василий Шанцев, сказавший буквально следующее: «У нас сосредоточены пять единиц авиационной техники, и она очень эффективна для таких лесных пожаров, но мы не можем поднять ее в воздух, потому что небо закрыто». Небо же закрыто из-за дыма пожаров. Причина для пожарных самолетов странная.

Между тем подобный сухой и жаркий год случился не в первый раз. Схожей была ситуация в 1972 году. Но тогда государственная власть реагировала на проблему четко, мобилизовав все силы на борьбу с огнем. Прежде всего — военных. Не случайно именно тогдашний министр обороны маршал Гречко возглавил противопожарный штаб. С огнем воевали покруче, чем в будущем с Афганистаном:

Горящие площади были разбиты на квадраты, туда ввели 9 специально отмобилизованных трубопроводных бригад. Вода подавалась по трубам непрерывно в любых направлениях, и исход «битвы» был предрешен…
В период наибольшего развития пожаров к борьбе с ними единовременно привлекалось около 360 тыс. человек, в том числе свыше 100 тыс. военнослужащих войск гражданской обороны, инженерных и других войск, а также до 15 тыс. единиц землеройной и другой техники.

Что было после? Не знаю, проводились ли в 1970-х целенаправленные посадки деревьев на выгоревших площадях. Но лично, уже в 1990-е годы, наблюдал разросшийся молодой лес на месте пепелищ 1972-го года в Нижегородской области. Лес (если выгорел на относительно небольшой части своей площади) восстанавливается самостоятельно и довольно быстро. Быстро, конечно, с точки зрения природы, а не конкретного человека, то есть за 20-30 лет.

Лес, о котором я говорю, восстановился сам. Никто его не распахивал, не втыкал саженцы. Тольяттинскому лесу ничто не помешает восстановиться таким же путем даже без помощи людей. (Специальная высадка саженцев не особо ускорит возрождение леса, она лишь заменит беспорядочный буйный рост на упорядоченные полосы).

Ничто не помешает, если… А вот тут уже возникает вопрос: сможет ли городское сообщество не допустить, чтобы выгоревшие участки леса пошли под застройку? В 1970-е годы никто и не думал, что гарь может стать шикарным основанием для фундаментов частных коттеджей. В 2010-е в Тольятти, как мы упомянули выше, многие думают именно в этом ключе.

Почему предотвратить подобную застройку сложно? Потому что лес сгорел за считанные дни, и добровольцы, искренне пытавшиеся его тушить, не особо напрягались, как это ни цинично звучит. Чтобы предотвратить застройку, нескольких дней напряжения добровольческих сил мало. Надо годами патрулировать лес — ведь подрубить, скажем, пятилетние тонкие деревца, когда они уже подрастут, а переживания о пожаре улягутся, очень легко.

По-моему, именно теперь и именно в связи с произошедшим пожаром мы сможем понять, есть ли у нас городское сообщество. Если лес не начнет возрождаться на всей выгоревшей площади уже со следующей весны — значит, сообщества нет.