* * *
Себя, как уголь, в топку книг
Перебросал – и что осталось?
А ты, сгорев, остался в них –
Простых, причудливых, витых –
Твоя любовь, тоска и жалость…
Не говори, что это малость –
Сгореть стихами для других…

* * *
За космическим запахом сена
Небосводы волшебных лугов.
Бухучёт не изъять из вселенной
Мелких нужд и обыденных снов.
Что в реестры включить бухучёта?
Соль товаров и горы труда.
Шёлк, вино… А о ближнем забота?
Не учесть сей момент никогда.
Бухучёт – будто проза конторы,
Где поэзия и не нужна.
Но работников острые взоры
Видят сущность проблемы до дна.
А трактатов Пачоли простая
И сухая, как скука, латынь.
Бухучёт проникал, возрастая,
В жизнь – ленивую часто, как линь.
Но не дебетом бездну прощупать,
И цифирь ей не слишком страшна.
Коли жизнь не звучит, как поступок,
В том твоя, человече, вина.

* * *
Всей болью я люблю Россию,
Всем счастьем! Радостью небес,
Которые то золотые,
То чёрные, как алчный бес.
На берегу Оки заплакать
От умиления могу.
Мелькнул в тумане белый ангел,
В душе сразил сейчас тоску.
Провинциальные овраги
И церкви ветхой старины.
Но всё доверить ли бумаги?
Смесь неба, счастья, глубины?
Лес дивно осенью пестреет,
Как стяги – сердцу говоря,
Что миру свет явить сумеет
Взойдя, российская заря.

* * *
Плеснув хвостом, большая рыба
Расколет жёлтую звезду.
Скажу я августу спасибо,
И дальше от реки пойду.
Лишь темнота – настоль густая,
В которой не слышны стихи –
Способна удивить, пугая
Водою чёрною реки.
Но всё-таки река – не Лета,
Раз рыбы скрыты в глубине.
И есть в небесном поле где-то
Звезда, подаренная мне.
* * *
Я к неудачам жизненным привык…
Но, Боже мой, какая боль густая,
Коль просит подаяние старик,
Копейки от прохожих получая.
Ты бросишь грош и далее пойдёшь,
Его судьбу кусками представляя.
И ощущая, как витая ложь
Вошла в реальность, правду отменяя.

* * *
Отец запомнит навсегда,
Как сына вёз он из роддома.
Была дождливая среда –
Среда осенняя знакома.
Сын не узнает никогда,
Что чувствовал во сне тотальном.
И как дождливая среда
Мерцала счастьицем хрустальным.

* * *
Я немножко помечтаю
И в действительность вернусь.
И нелепой посчитаю
Очень маленькую грусть.
Что дано – то и реально.
За окошком тополя.
И живёшь – как ни банально –
Только тёплой жизни для.

* * *
Следы по снегу конгруэнтны
Твоим фантазиям о них.
В сознании мелькают ленты,
Что позже воплотятся в стих.
Снег первый, пробный, ненадёжный,
Украсил старые дворы,
Изъяв из темноты тревожной
Весьма привычные миры.
Кусты загадочны, деревья,
И утренний из окон свет.
И всюду жизнь – её движенье:
То, без какого жизни нет.

КУСОК ФАНЕРЫ
Кусок фанеры приколочен
К дверям, обшарпанным весьма.
Жир надписи донельзя сочен –
И сочностью сведёт с ума:

Венков продажа погребальных –
Гласит кусок фанеры. Так.
Из надписей вельми печальных
Наипечальнейшая. Факт.

Провинция по переулкам
Свою расплёскивает суть.
Приезжий, вверенный прогулкам,
Столь праздно выбирает путь.

И вот глядит на дверь и надпись,
Как будто солнце светит зря.
И по сердцу – колючий надфиль
Пройдёт, словам благодаря.

Александр Балтин