«Религия либерализма () подорвалась на мине бесконечного расширения идеи «прав». Если есть особые права у гомосексуалистов, то они есть и у поклонников инцеста и зоофилов, в особенности, если близкие родственники и козы не имеют ничего против совокупления. Произошла вещь знакомая грамотным физикам, бесконечное расширение границ модели обессмыслило саму модель. Безбрежное расширение либеральной модели ее и доконало».

Бесконечное расширение. Невозможность дать границы в дефинитивной редакции. Они начали с прав немцев, англичан и голландцев молиться по-немецки, английски и голландски, устроив по этому поводу всеевропейскую резню. К 19 столетию они переключились на борьбу за права негров в Америке. Даже войну устроили, и негры получили права. Стали избираться. В Конгрессах разных штатов пришлось делать туалеты для негров. Потом женщины стали требовать прав женщин. Визжали, били стёкла, получили кое-какие права. Попали в Британский парламент. Пришлось срочно монтировать там туалеты для женщин. Сейчас они борются за права педерастов перекраивать мир под себя и за то, чтобы шимпанзе объявили народом. Никто не знает. что за гротескные поводы для борьбы будут избраны завтра.

Точно так же было и с искусством. Сначала пришёл Матисс и накалякал этот свой «танец», и Щукин его купил. Европа устала от реализма и требовала новых влияний. Их искали везде — Гоген на Яве, в Японии и на островах. Тристан Тцара — в примитивном искусстве плебса. Кандинский — в лиможских эмалях. Началось некоторое оживление. Пикассо — дошёл до уровня неолитической пещерной росписи. Очень вскоре. Пикассо принялся грубо малевать, и в день делать по три-четыре «шедевра». Никого это не насторожило. Потому что именно тогда делец-процентщик и художник встали рука об руку. История в том, картина всегда была капиталовложением, и все голландские галереи — это были банки своего рода. но тогда ценность определяло качество картины. А сейчас — уже нет. Только имя. Неизвестные дельцы нашли в этих молодых — неограниченный потенциал для своего обогащения. Сформировалась триада делец — художник (производитель покраски на холсты) — «арт-критик» (в штате у дельца). Последний раздувает второго, и денежки сшибает первый.



«Поздний» Пикассо мазал так много. потому что он делал не предметы искусства. а ассигнации. Дальше пошли пятна. Кто-то снял скатерть после ночной пьянки и восхитился. Пошли швырять пятнами на холст. Потом — полоски. Подключилось местечко. Сначала они просто скупали, затем сами стали мазать, Гаскала сняла религиозные запреты на живопись, и началась эпоха, началась с Шагала и Сутина, и тут же резко всё сошло на халтуру, мазать, чай, не трудно. Ротко, например. Классические живописцы вскоре поняли, что год писать картину, а потом ждать на салоне приговора критиков, когда сорвиголовы рубят бабло — контрпродуктивно, бросают кисти и тоже начинают мазать. Потом — краски швыряют руками, потом — наносят вентилятором. Потом режут холст, потом начинают мазать на стены, потом…
Ну, что потом, никто уже не скажет. Сейчас, вот, используют принтеры ксероксы и мониторы. Будут делать генно-инженерных арт-мышей? Хер его знает.
Неумение остановиться — это как неумение прекратить жрать при альцхеймеровском слабоумии. Оставишь бабусю или дедусю наедине с холодильником — всё. Будет жрать, пока не упадёт замертво.