В районе подмосковного Ногинска проживают около двух тысяч выходцев из сирийского города Алеппо, оказавшегося в центре военного конфликта. Большинство трудится на швейных фабриках, открытых их соотечественниками несколько лет назад. Почти все получили в России временное убежище и теперь безуспешно пытаются зарегистрироваться по месту жительства, чтобы обрести доступ к медицинскому обслуживанию и устроить детей в школы.

В надежде на скорое решение этого вопроса комитет «Гражданское содействие» арендовал небольшое помещение, где для сирийских ребят и их родителей проводятся бесплатные уроки русского языка. Корреспондент «Ленты.ру» побывал в Ногинске, чтобы посмотреть, как проходит интеграция беженцев. Предыдущий эксперимент, по словам очевидцев, закончился «визитом людей в форме с автоматами».

Я русский бы выучил только за то…

Ногинск. Дом 66 по Советской улице. Старое двухэтажное жилое здание, которое, похоже, не ремонтировали с царских времен. Осыпающаяся штукатурка местами обнажила кирпичную кладку. Покосившиеся деревянные сарайчики во дворе. Окно на первом этаже разбито и завешено плотной тканью. Деревянное крыльцо покосилось и отошло от стены. Удручающее зрелище дополняет расположенная по соседству тюрьма.

Арендная плата за помещение из четырех комнат, две из которых стали учебными классами, — 32 тысячи рублей в месяц. Платить больше общественники не в состоянии. Основные средства ушли на подбор квалифицированных специалистов, оборудование и учебные материалы. К счастью, внутри все выглядит значительно приятнее, чем снаружи: просто, опрятно и чисто.

Детей учат с утра до обеда, взрослые приезжают в свободное время: работающие в ночную смену — с 9 до 11 утра, в дневную — с 21 до 23 часов. И дети, и родители занимаются с букварями, но программы, конечно, разные.

«Люди приезжают после работы, и занятия для них усложняются естественным желанием поспать, — рассказала «Ленте.ру» преподаватель русского языка как иностранного Ирина Гвоздева. — Арабский и европейские языки — это два совершенно разных мира. Попробуйте сейчас изменить направление рукописного письма. А какую проблему создают гласные буквы — их произношение и использование в письменной речи!»

На занятиях Ирина старается подбирать наиболее актуальные для взрослых сирийцев темы, затрагивающие повседневную жизнь. Детей просит рассказывать по-русски о родной Сирии, ее природе, культуре и быте.

«Никакой школы тут нет! Это просто репетиторство, образовательный проект», — категорично заявляет Хусам, один из главных специалистов комитета по работе с соотечественниками из Сирии. Профессиональный переводчик, интеллигентный и скромный человек, всегда готовый оказать услугу нуждающемуся.

Его слова адресованы скорее местной власти, которая решительно не принимает сирийцев, не допуская их в государственные образовательные учреждения и не позволяя создавать свои. Учитель Елена Дроздова прекрасно помнит, чем закончился предыдущий «проект» в Ногинске.

«В субботу, 22 августа 2015-го, на Рогожскую, где мы тогда проводили занятия, пришли сотрудники УФМС, — написала она затем в блоге журнала «Сноб». — В одной половине дома мы занимались с детьми, в другой жили люди. Их допрашивали часа три, перерыли все сверху донизу, причем досматривали не только помещение школы, но и личные вещи».

В итоге договор об аренде помещений расторгли, учителя забрали стулья и доски, а сирийская ребятня разбежалась по домам. Но одна из учениц добилась столь значительных успехов, что поразила директора одной из ногинских школ, и он принял девочку на учебу, за что потом получил выговор от начальства.
Швейных дел мастера

Сирийской диаспоре в Ногинске уже несколько лет. Но это не какая-то закрытая община с лидером, живущая по своему особому уставу. Да, они из Алеппо, у них проблемы с легализацией на территории России. В остальном они не отличаются от местных: живут семьей и работой.

Среди ногинских сирийцев есть богатые и бедные. У богатых собственные швейные фабрики с оборудованием стоимостью в миллионы рублей. Таких предприятий в городе около полусотни.

Абдусалам и двое его сыновей занимаются в школе (вернее, участвуют в образовательном проекте) комитета «Гражданское содействие». Он неплохо владеет английским, и то немногое, что уже знает на «великом и могучем», произносит с улыбкой, гордо и почти без акцента.

Абдусалам управляет программой, с помощью которой станки наносят вышитые узоры и рисунки на ткань. Помогает реализовывать дизайнерские идеи. Софт у него лицензионный, стоит несколько десятков тысяч долларов. Зарабатывает Абдусалам по местным меркам неплохо, хорошо одевается и ездит на подержанном Volvo.

От российского государства этому беженцу из Алеппо никаких подачек не требуется, ни на какие льготы он не претендует. Абдусалам желает стать гражданином этой суровой северной страны и определить своих детей на учебу в местную государственную школу, чтобы они выросли современными и образованными людьми. А пока этот сириец, как и его соплеменники, ведет бесплодную переписку с ногинскими бюрократами.